Первый раз получилось так, что я работал в эти дни, и нужно было отмазываться. Ибо то, что надо ехать, не вызывало даже и тени сомнения. 15-ое выпадало на среду, и поэтому приходилось отмазываться на два дня минимум-среда и четверг, чтобы в пятницу быть на работе. Взяв билеты на 21.40 на среду, все ждали дня отъезда. Я ждал его тем более, потому что надумал набрехать начальству, что у меня померла прабабка под Рязанью, и надо ее ехать хоронить туда на два дня. В день отъезда мне позвонила Людка и сказала, что они тоже поедут с Лесой в Питер. Вечером меня вызвали на работу на отчет. По пути в офис первого начальника я наебал в шесть часов. В офисе второго, а к семи я подошел к самому главному и сказал, что прабабка откинулась. Он меня отпустил без всяких заморочек. Все мне сочувствовали и спрашивали: стара ли была бабуля, воспитывала ли меня в детстве. Я терпеливо отвечал на их вопросы, едва сдержав смех. Я все боялся, что не смогу быть серьезным и рассмеюсь, поэтому нагонял на себя грусть и тоску, представив, что Рыжельман выпил две бутылки холодненького пивка, а я всего одну, что ему досталась рыбка с икрой, а мне нет. Напредставлявшись таких ужасов, я чуть было действительно не впал в транс и не разревелся прямо в офисе, но во время очухался. Итак, я всех надул, до поезда оставалось два часа сорок минут, а мне нужно было еще заехать домой переодеться. Я прикинул время. Через сокольнический парк до метро 20 минут, на метро до Теплого стана 40 минут, от метро до дома 15 минут пешком, дома 10 минут, и обратно-15, на метро до Комсомольской 40 минут. Получалось 2.30. Успеваю, но впритык. Поэтому я несся словно «механический апельсин» (название группировки московского спартака) от банды коней (ругательное название фанатов ЦСКА). Рыжельман все ныл по пути, чтобы я не заезжал домой, а ехать прямо на вокзал. Я отмахивался от него, словно от назойливой мухи, потому что мой прикид оставлял желать лучшего. Р-ка весь кипел от злости, что ему не удастся выжрать за мой отъезд, совсем было приуныл, но внушительная порция пива вернула старого пройдоху к жизни. Кровь снова забурлила в его потрепанных спиртным венам, и Р-ка уже улыбался и благодарил судьбу, что она послала ему такого замечательного друга. Вскоре мы простились с ним и встретились уже через два дня. На вокзал я успел, там уже толпились: Трешер, Элля, Кристина, Наташка и еще какая-то девка (вовина знакомая). И тут! Я увидел Копченого, он стоял и мило улыбался. Ну, потом мы закупили водки и сели в поезд. Поездка ничем особым не запомнилась, не считая того, что Э. с К., сидящие впереди нас с Трешером, постоянно ныли, чтобы им почаще наливали водки. Копченая мама постаралась на славу: копченая курочка, помидорчики, еще какая-то съестная херь, все это послужило нам хорошей закуской. Потом завозмущалась какая-то тетка, подняв вой, что мы «громко пьем». Потом проводник, проверяя билеты, узнал, что у Э. нет паспорта. Сначала этот очкастый дрищ начал пугать, что ссадит ее с поезда, но, видя наши непроницаемые лица, склонился почему-то надо мной (видимо посчитав меня за главаря нашего отряда) и ласкова шепнул мне на ухо, что за определенную плату все будет окей. Все было окей и без определенной платы. Вот так на корню были уничтожены предпринимательские способности очкастого проныры. Колеса стучали тук-тук, водочка лилась буль-буль, курочка-хрум-хрум. Как уснули, не помню, но выпили все. Утром в Питере поехали сразу на БК. Запомнилась эта поездка тем, что сначала Э. кинула пустую пивную бутылку на проспект и чуть было не попала в машину. Потом по пути на маршрутку К. схватила букет цветов и побежала. Ее догнал мужик, повалил на асфальт и отнял у нее добычу. К. и Э. были отруганы и посланы, но потом они пообещали, что больше так не будут. На БК было как обычно, все напились в калл. Было встречено много знакомых людей и друзей, распито много спиртного. Трешер с Э. и К. поехали в кочегарку, наглым образом спиздив у меня бутылку водки. Я был без чувств и слабые попытки воспротивиться этому поступку ни к чему не привели. Потом я проснулся и встретил Ж., А. и Бороду. Мы пошли за алкоголем, ну и напились в очко. Андрей проебал паспорт в котором был: 1) купейный билет до Москвы, 2) 800 рублей. Обратно он ехал на собаках, добравшись на поезде лишь до Малой Вишеры. За него бы заплатили в поезде, но без паспорта это оказалось невозможным. Потом я встретил Людку и Лесу, мне было уже хорошо. Я сидел на траве и, жрал портвейн с В-ком. Ну, короче, все было как всегда. Вечером мы пошли к О., а утром, хорошо выспавшись и позавтракав, снова поехали на БК. На остановке около кладбища мы встретили Т., Э. и К. Они сидели все оборванные и разбитые. Увидев у нас в руках пиво, Т. захрипел и протянул свою пухленькую ручку к емкости с пивом. Оказалось, что они купались в заливе, съездили в Камчатку, где установили мемуарную доску В. Цою, типа: здесь работал известный поэт и пивец… Потом мы пошли к стене, попили там. Потом, идя за очередной порцией спиртного в легендарный магазин, встретили Воробья, Жанку, Бороду, Чеховского, Макса, Андрея. Они сидели на лавочке, возле часовни (или сабора, хер его знает, я не разбираюсь). Мы сходили за бухлом и присоединились к ним. Так и сидели там на лавке до вечера. Запомнился пьяный Борода, который все приставал к Жанке. Наш поезд был вместе с Максом и Чеховским, но мы там не встретились, так как опаздывали. Утром все были в Москве, и я поехал на работу. А через неделю на работе всем стало известно, что я ездил в Питер, а вовсе не хоронить прабабку под Рязань. Но меня не выгнали, а просто оштрафовали. Так что, все обошлось.
