Уикэнд по-русски. Включая «Нашествие» 2002. 9-12 августа.
Синяки еще не зажили, изжога и сушняк еще не прошли, похмелье до сих пор не ликвидированно, а я уже рвусь в бой «жаждя новых приключений». А оно уже не за горами-поездка в Питер на 15 августа и на Юг в Симфирополь 17-го. В пятницу предстояло ДР одного из моих начальников на работе, и поэтому я помчался на него. Отмечали в парке Сокольники на природе, все как полагается у людей. Не накушавшись еще до нужной кондиции, я сначала стеснялся своей маечки с Лениным, который показывает фак, и запахивал ее желеткой. Но после многоразового повторения разливных функций, я осмелел, и уже во всю расхаживал возле костра нараспашку, нисколечки не стыдясь своего внешнего вида. Некоторые возжелали со мною сфотографироваться, говоря, какая классная у меня майка. Потом я обожрался до такого состояния, что рассказал одному из начальников, восседая с ним на бревне, что еду в Питер в среду (рабочий день для непосвященных) на день памяти Цоя, и что мне насрать в таком случае на работу и все такое. Потом я во все разошелся и припомнил прошлый год, когда я лихо приврал на счет пробабушкиных похорон (царство ей небесное, она умерла шесть лет назад), чтоб опять-таки съебаться в Питер на Цоя. (см. отчет от 15 августа 2001 года). Как выяснилось позже, я оказывается еще, сал прямо около нашего места. Просто вставал с бревна и ссал на ближайшее дерево. Ну и чиво в этом такого-то не пойму на хрен? Потом мы попили пивка у метро и я поехал в Люблино к Вале. В. ждала меня с Максом у метро в 12 ночи. Я прибыл без опоздания и в очко. Мы пошли куда-то в гости, и в гостях я окончательно натрескался беленькой под названием «Парламент». Как потом говорили, что я просил разлива ежеминутно. Но больше всех нагваздалась Валька, мы с Максом ее прямотаки волокли да дома. В. постоянно вырывалась, куда-то убегала от нас, а мы носились за ней по кустам и переулкам. Потом мы просто взяли ее с двух сторон под руки и потащили. В. снова вырвалась и подбежала к какому-то мужику с криками: «Они меня насилуют!!!» Мужик сначала повелся и, обняв Валентину, приготовился отражать атаку негодяев в нашем лице. Но потом все встало на свои места и мы вновь поволокли В. домой. Дома пили пиво, а потом разлеглись спать. 10 августа. На первый день «Нашествия» я во все не собирался, а вот В. проспала стрелу, аж на четыре часа! Гы-гы. Я забился с Цыпой, Кликером и Слесарем на пол-четвертого в ЦЗ м. Люблино, и попивая пивко, поджидал банду. Но Вонючки не спешили появиться. Первый появился фан Кликер, в четыре часа. Я был возмущен, почему так долго и где остальные? Не прошло и десяти минут как появился Цыплаков в костюме и фан Слесарь, тяжело переступая и гордо выпятив живот. Как оказалось они неплохо отобедали в макдональсе и Рыжий навернул целый поднос бигмагов и прочей херни. Вообще-то я зазывал всех на шашлыки, но естественно все ограничилось походом в люблинский парк. Взяли 1.5 литра водки, мы сели на лавочку и принялись попивать беленькую, посматривая на тихо плескающиеся воды люблинского водоема. Вскоре, было решено взять пару катамаранов и бороздить просторы пруда, попивая огненную. Рыжий наотрез отказался, сославшись на то, что «ну его, туда спускаться», «да ну в манду эти лодки». Ему было плохо от перееденного в маке, он еле сидел и не мог двигаться. «Да ну на хер эти лодки»-продолжал он тяжело дыша,-еще грести надо. Но остальная братва была ЗА, и поэтому Слесарю пришлось оторвать свой зад от лавочной конструкции, и мы заспешили к избушке лодочной станции, несся в пакете оставшийся литр. На станции нас попалили со спиртным, но вскоре инцендент был исчерпан, и мы уболтали лодочника дать нам выжрать на катамаранах. Аргумент был прост: «Да что нам четверым будет с литра?» Далее стоит описать фана Слесаря, и как под ним просел катамаран, чуть ли не черпая бортом воду, и как он «не крутил» педали, за него это делал фэн Отец. Со стороны было просто животрепещущее зрелище. Рыжий, словно турист, восседает в катамаране, чуть ли не поддерживая свой живот руками, не крутя педали, деловито осматривает достопримечательности, лишь командуя Цыпе, посильнее крутить педали. Сам он иногда управлял ручкой поворотов, и то, по недовольным крикам Цыплакова, делал это неохотно и плохо. Самый шик был еще, когда он трепался по мобиле, прям как новый русский. Далее, стоит отметить нескончаемые привалы, которые охотно устраивал как первый, так и второй катамаран. При чем подгребали все время в тенек и с криками: «Причалить к берегу!» «Отдать швартовые!» (в командах усердствовал Отец, имея респектабельный вид). И принимались усугублядь. Водку до отплытия разделили поровну, и на каждой палубе было по флакону, а вот запивки был всего один пакет сока, поэтому приходилось швартоваться друг к другу, чтобы передать его. Мы с Кликером пару раз уплывали с соком, давая по газам. Дураку понятно, что борт Слесаря и капитана Цыпы, нам был не конкурент в этих заплывах. Поэтому Цыпа от бессилия грозно кричал нам в след, делая жалкие попытки догнать наше судно. Мы иногда сжаливались над беднягами и, впитав неподалеку от них, разрешали им причалить к нашему борту. Капитан Цыпа радовался такому повороту событий и, поравнявшись с нами, кричал: «На абордаж!» Потом, видя, что мы и не думаем отплывать, Цыпа окрыленный успехом и во все обезумел, совершив на наше судно прыжок дикой пантеры. Слесарь заорал от страха, качнувшись в катамаране, а Цыпа стоял на нашей правой части катамарана, поднял руки вверх, не забыв сжать кулаки, прокричал что-то из победительной серии. При чем ботинки капитана «слегка» погрузились под воду, и мы с Кликером опешив от такой цыпиной прыти, рассмеялись и уже было думали, что Цыпа упадет спиной в воду. А, надо заметить, мы находились на самой середине пруда. Согнав Отца с нашего борта, словно назойливую муху, мы все вместе еще раз впитали. Вскоре час эксплуатации катамаранов подошел к концу, и мы решили замутить водную прогулку еще на часок. Сказанно-сделанно. Гнусный литровый сок закончился. Гнусный потому, что его было всего литр. Поэтому было решено дисантироваться на берег, дабы подкупить водицы. Вдалеке виднелась кафешка Эфес, и мы с усиленным энтузиазмом гребем туда педали, и даже фан Слесарь! делает вращательные движения ногами! Мы причалили к берегу, и Отец пошел в кафэ. Осталась одна бутылка водки, которая покоилась на борте №2, принадлежащий Слесарю и Цыпе. Забыл сказать, что при повторном продлении сеанса «академической гребли», борт №2 приобрел новое суденошко. Тот же катамаран, только сидения там были полулежачие. Настоял на обмене Слесарь, все еще не отошедший от своих гамбургеров-чизбургеров. Вернулся капитан Цыпа, тряся двумя банками фанты и пивом, словно козлик, прыгнув в свое корыто, вновь затопив ботинок. Мы уже начали отгребать с Кликером от берега, как меня посетила маленькая идейка стащить с борта №2 водку, что я с удовольствием и проделал. Но не таков фан Цыпа! Так как он уже занял свое место на катамаране (а они со Слесарем находились к нам спинами), Цыпа каким-то седьмым чувством (наверное спинным мозгом) почувствовал неладное и повернулся к нам. Цыпа увидел, как я судорожно занимаю свое место, держа в руке водку. Я заорал с Кликеру: «Греби!» А капитан Цыплаков совершил просто неимоверный прыжок дикой пантеры, кончиками своих пальцев чудом зацепившись за наш борт, а мысками ног-оставался держаться за свой борт. При этом Кликер отталкивал неприятеля, а я греб изо всех сил. Цыпино туловище нависало над водой, он начал что-то кричать в спасительной интонации, но расстояние между нашими кораблями увеличивалось, и Цыпа, вереща, погружался в воду. После его грозного крика, затрагивающий нашу с Кликерами матушек, мы прекратили грести и остановились. Слесарь втащил неудачного прыгуна и спасителя борматухи на борт и окружность огласил еще один вопль-оказалось Цыпин мобильник весь до ниточки промок и дисплей показывал лишь убийственную темноту. Промокли и брюки с рубахой. Далее целых сорок томительных минут мы слушали проклятия Цыпы в наш адрес. Со слов Цыпы выходило, что я был виноват, что греб, Кли, то, что сталкивал, а сам Цыпа был совершенно не виновен. Устав спорить и выслушивать обвинения в свой адрес мы впитали, и тут фан Прыгун произвел четыре впитывания подряд. Для непосвященных это выглядит так: глоток водки, следом глоток запивки, глоток водки, снова газировочка, шевеление усами, наши с Кликером возмущения и попытки вырвать из рук цыпы пузырь, снова впитка огненной и так далее. Все это подкреплялось нашим смехом и криками, обличающие капитана в алкоголизме. Но капитан лишь сурово смотрел на нас и продолжал свое черное дело. На лодочную станцию, к назначенному времени, мы, конечно же, опоздали, а Цыпа пизданулся с катамарана, когда уже сходил на берег и чуть снова не упал в воду, если бы не другая лодка, стоявшая рядом с его. Благодаря тому, что он ебнулся об нее головой, он вновь не оказался в воде. Мобильник капитана валялся в катамаране тоже в луже воды. Пришлось мне ему подавать его, и помогать неудачливому капитану сойти на берег. Так завершилось наше плавание, но приключения на этом не закончились. Выйдя из парка, решено было продолжить бухач. Поэтому мы переместились в какой-то сквер, взяв еще водки и пива. Цыпа вообще уже мало что соображал, нес полную чушь и прибывал в состоянии полного калла. Посиделки в сквере запомнились тем, что мы не давали Цыпе пить. Он рассвирепел не на шутку и запустил в меня рыбьей головой с двух метров, уебав мне ею прямо по лицу. Я, не долго думая, плеснул ему на его белоснежную рубаху практически пол бутылки пива, подкрепив свой поступок многоэтажным матом. Потом Цыпа слава алаху заснул на лавке, но, проснувшись через пол часа, так и не протрезвел. Далее началось самое интересное. По пути домой капитан приставал к прохожим, обнимал какого-то мужика, который не знал как отделаться от Мамая. Все это происходило на остановке, где мы ждали тралик до Кузьминок. Упустил момент, когда мы шли в сквер, проходя эту же остановку. Цыпа ссал на нее, без зазрения совести, на виду у всего честного народа. Как всегда в таком случае, он забывал застегивать ширинку, и тогда взору людей был представлен фрагмент его нижнего белья. Представьте себе такую картину. Хорошо одетый молодой человек, в костюме, гладко выбрит, но в полное гавно! Белая рубашка уже вся в каких-то пятнах и подтеках, не заправленная, а торчит по верх брюк, а у самих брюк расстегнута ширинка и торчат трусы. Сам человек либо показывает язык, либо «пердит» в голос, либо горланит: «Это чиво такое? А?» Таким серьезным зычным голосом, так что со стороны может показаться, что дядя кого-то отчитывает. А потом этот дядя, растеряв всю серьезность, смеется, поговаривая: «Ладно. Ладно», и опять по новой, либо в ход идет язык, либо «пердеж». Кто знает Цыпу, тот видел это все ни раз и ни два, и знает про что я толкую. С горем пополам доехав до Кузьминок ( в тралике Цыпа специально заваливался на наши с Кликером места, не переставая пердеть), мы спустились в метро. И там… в ЦЗ стоял Рустамбек. Ох, как он обрадовался сначала нашему появлению, он даже заорал на весь метрополитен: «Вонючкин FRONT!!!» Но потом он не знал, куда деться от Цыпы. Мамай просто напрыгивал на несчастного бэрика сзади. Ночевал я у Кликера. А на следующий день мы поехали с ним на Нашествие, сытно отзавтракав с ним в легендарной блинной, что на ул. Воронцовская.
Нашествие.
Уткин поехал на музыкальном автобусе с ТАРАКАНАМИ! НАИВами и остальными, а мы с Кликером рванули на собаке, купив в дорогу сидр. Без проблем доехав до Раменского, мы пошли к входу, где в пять часов нас должен был ждать УСС с проходками. Да. Совсем забыл. Перед этим мы купили литр водяры, заботливо уложив его в пакет. Литр был в виде двух бутылок Кубанской по 0.5. Встретившись с негодяем, принялись хлестать водочный продукт, покряхтывая от наслаждения и удовольствия. Добавила радости НБ, поведавшая нам, что все наши находятся слева от сцены, а не справа, как это было в прошлых годах. У НБ было ДР, мы ее сердечно поздравили, но портвейн пить не стали, т.к. пили водку, а при смешивании этого микса, портвейн-водка, можно и рыгануть. Допив 0.5, мы засобирались во внутрь, шифранув остальные 0.5 за пазухой. Без проблем пройдя на Нашествие, мы увидели всех наших: Трешера, Людку, Женьку Морозову с Федей, Вальку и Ко, Сашку и остальных наших. Как раз начинал играть Ленинград. Концерт описывать меня как всегда ломает (честно говоря, между нами девочками, отчеты на концерты я пишу за деньги, гы), и я сразу перехожу к нескольким примечательным событиям, которые произошли в вип-зоне. Как раз начинался панк-блок, Уткин намутил мне бэйдж «Артист», а это означало, что я мог шнырять туда-сюда везде. Чем я и пользовался, не забывая похлестывать пивко, но перед этим мы не хило впитали беленькой. Перед этим я повстречал Хомяка, мы перетерли по поводу моих нац. высказываний на «Этим летом» и все утряслось. (но Хома при встрече все время меня подъебывает на счет «Коловрата», в шутку, конечно же. А я иногда с серьезным лицом спрашиваю его: «Димон, не знаешь, Коловрат будет выступать в выходные?») На сцене как раз вонзали ТАРАКАНЫ! И я, благополучно просрал их выступление, попивая пиво и общаясь с народом. Потом началось фотканье-хуетканье с Ватычем и Егором. Я уже был в кондиции и хуй че помню. Смутно помню, как показывал свой детородный орган каким-то кишаманам, которые стояли за решеткой, отделяющая вип. Помню еще, как Князь шел быстрым шагом, а за ним человек пять журналистов, и при этом те самые кишкоманы что-то ликуеще кричали Князю. А я обернулся к ним со словами, с интонацией на манеру Крамарова из «Джентельменов удачи»: «Князь, Князь. А вот это вы видали?» И вновь показал им свой болт. А как я в сортире повстречал Полтера. Он как раз выходил, а я входил в кабинку. Массовик-затейник Полтер, тут же мне предложил этим кишкоманам (на сцену как раз вышли Короли) показать голые жопы. Не долга думая я поддержал его затею и, мы, повернувшись к радостной толпе (напоминаю, нас отделяла решетка от нее. Т.е. мы находились в вип-пространстве, между толпой и сценой) сняли свои портки, смеясь во все горло, покручивая своими задами. Краем глаза я подметил, что к нам несется мент, при чем с моей стороны. Полтер начинает оперативно убегать, одевая штаны, я тоже. Мусор размахивается дубинкой, (я же в это время отбегаю в сторону, на ходу пытаясь натянуть на себя портки) и ебашит мне дубиной по голой жопе. Я взвизгиваю, словно молодой поросенок, боль адская, но при этом мы с Полтером ржем и съебываем от мусора, который вдобавок ко всему погнался за нами, схватив меня за рукав. Но я вывернулся, и мы умчались с Сашкой. Кстати, удар был смачный, хлесткий. У меня потом жопа болела дня два и синяк на ней был. КиШи смотреть мы не стали, разве только пару песен. Потом мы с Уткиным, Катрин и Юлькой поехали на маршрутке в Москву всего за 50 рублей. Но с Уткиным мы не стали платить, ибо не хуя и не чем уже было. Водитель уже после десятиминутной езды заявил: «Кто еще не заплатил за два билета?» На что я ответил: «Народ, имейте совесть, кто не заплатил? Передавайте деньги, в конце-то концов!» Тут какой-то пьяный чувак промычал: «Я не заплатил. Вот он полтинник». Потом он прогнал про какие-то автомобили, я ему что-то ответил. Мы были пьяные в дугарину и поэтому быстро с ним спелись. Я его всячески подъебывал (не помню уже как) так что вся маршрутка ржала. Еще я дал ему смачное погоняло (наверное, из-за того, что он чета там про автосервисы гнал) фан Тосол. Короче, все сорок минут езды, народ держался за животы, от нашего шоу, устроенного с Тосолом. У метро Выхино мы поймали машину до Щелковской, а перед этим мы попили с Тосолом пивка и во время распития я по традиции опять нассал все в ту же урну. (я все время в нее ссу, см. отчет Расторгуево-Рама). На вписку на Щелковскую поехали: Катька, Юлька, я и Уткин. Дома у Юльки и Катрин мы калили водку, я уже слабо чего соображал, нассал в какой-то пакет на глазах у дам и выкинул его в окно, кажется. Катрин с Юлькой угорали по полной от моих действий, а мерзавец Уткин в который раз разодрал на мне трусы. Мне было пох и я восседал на стуле голый, попивая водочку. Но потом я увидел какой-то пакет с ручками и радостно завопив схватил его, прорвав в его днище две дыры, перевернул его и всунул в эти дырки свои ноги. Таким образом, пакет заменил мне трусы и я подтянул его до пояса, а Уткин принялся мне прикреплять мне новоиспеченные трусы к телу белым марлевым скотчем, обматывая меня им со всех сторон, чтобы они не спадали. Не обделил вниманием он и мой болт, который уже скрывался под чревом пакета. Но Утыч основательно мне обмотал его, чуть не перетянув мне яйца, я чуть не взвыл от боли. Так что член у меня был обмотан скотчем и нехило выпирал. Гы. Окончательно нахрюкавшись в полнейшее гавно, я уснул на полу в комнате (все вышесказанное по традиции происходило на кухне), на постеленной дерюге. Утром никто из нас не поехал на работу. Мы попили пивка и разъехались по домам.
Вот история как себя вел и добирался до дома еще один член В.F. фан Кликер (написано с его слов):
Шах куда-то съебался, а я начал впитывать водку со всеми остальными. При чем я уже сильно нажрался и принялся бегать за Сашкой (МуМу-прим. редактора). Я его достал тем, что долбил ему своим лбом по его лбу. При чем долбил «тройными», т.е. три раза подряд. Он просто не знал, куда от меня деться. Когда у наших водка подошла к концу, я просто обезумел. Такого со мной еще никогда не было. Я увидел у каких-то незнакомцев пузырь, который они лихо опрокидывали в свои глотки, и, с криком: «О! Водка!!!», подбежал к ним. Вырвал пузырь и принялся жрать из горла. Короче, я подбегал в тот вечер ко многим и жрал. Потом я стал синим до такого состояния, что начал орать толпе, указывая на «прослойку» мусоров в ней: «И чиво стоим-то?!!!?» Типа вали мусоров и все такое. А они как раз там кого-то отпихивали и пошла волна. Народ услышал мой призыв и принялся оттеснять кордон, а я, посмеиваясь, отправился вновь на розыски калева. По пути на собаку я со всеми потерялся. Помню, в тамбуре отнял у кого-то пиво и, не моргнув и глазом, бесстыдно выжрал его. От Выхино до дома я ехал на моторе, т.к. метро уже не ходило.
От редакции хочется сказать спасибо С. Уткину, который в тот день вписал кучу народа, трудившись на этой ниве часа два подряд, проделывая путь от сцены до главного входа несколько раз, пронося своим проходки.
