Шел две тыще пятнадцатый год.
Поведаю вам чуваки, как попал однажды я в трезвяк. Там хорошо, спешу заверить вас. Не надо бояться очутиться в казенном доме, ох не надо. И вообще, каждый нормальный русский мужик, должен пройти через вытрезвитель, это все в порядке вещей. А что в этом плохого-то? О вас заботятся, доставляют на машине с мигалкой в теплое, уютное помещение. Раздевают, укладывают на кровать, а если и повезет, то из шланга обдадут. Контрастный душ разве не красота, когда ты невменяем? Скажите честно, ведь когда вы пьяны, неужели вам не хочется оказаться в кровати, и добраться до нее на такси? Плюсов много, даже очень много, товарищи в посещении казенного дома.
Мне жутко не повезло, т.к. прогнали из трезвяка через пару-тройку часов, даже подремать не удалось. А какие были планы! Как мне хотелось пробыть там до утра, развалившись на своей персональной кровати. Утром принять шланговый душ и получив свои вещички, отправиться восвояси.
Но как же попал в вытрезвитель наш счастливчик Шахрин? Давайте окунемся в далекий 99 год и спросим об этом у него самого.
Мы сидим с ним в дешевой чебуречной, Володька уже раскраснелся от выпитой бормоты. На столе початая бутылка водки «Трактир», пара чебуреков с кислым мясом и стаканчик с газировкой «Колокольчик», в котором плавают какие-то мухи.
Вокруг наблюдается суета, пятница все-таки, рабочий люд подтягивался в чебуречную на Сретенку, чтобы махнуть стакан другой водки, крякнув, закусить ее плавленым сырком или по-мужицки занюхать рукавом, сморкнувшись на пол.
И не такой уж и грозный этот самый Шахрин, как меня предупреждали коллеги перед интервью. Как говорится: «Не так страшен черт, как его малюют».
«Ты только водочки ему возьми, и все будет окэ»-советовали мне наперебой соратники. Я принялся судорожно доставать из пакета пузырь водки «Чарка», столь любимой Володькой, и два пива «Московское, едва только переступив порог Чебуречной.
Звяканье бутылок насторожило Шахрина, глаза азартно блеснули и, взор мгновенно был прикован к вынимаемым емкостям.
В.F.: -Володь,-начал я интервью, отщелкнув кнопку диктофона,-говорят ты в далеком 99 году побывал в вытрезвителе?
Володя осушил еще один стакан «Трактира», завонял своей примой, мощно, словно паровоз, затянувшись, начал свой сказ.
Ш: Да было дело, мусора хотели срок пришить мне, но благодаря моему старинному корешку Трешеру, все обошлось, только в трезвяк забрали и все. Хотя могли припаять 206 часть 2 подраздел «Б»-Злостное хулиганство с применением физической силы лицам представляющие закон. То есть в простонародии-ментам.
(Во время беседы, Володя как зачарованный смотрит то на «Чарку», то на «Трактир». Периодически посматривает на «Московское» и облизывается. На лбу его выступил пот, а слюна уже начинает капать на замызганный стол).
-Так из-за чего все началось?
(Тут Шахрин молниеносным движением рук открывает «Чарку» и жадно присасывается к ней. Отчетливо слышен глотающий звук, водка течет по губам Володьки, льется ему на футболку. Через минуту от моего «подарка» остались лишь рожки да ножки, как говорится в русско-народных сказках. Переведя дух, Ш. тяжело выдохнув, снова закуривает свою любимую приму без фильтра, вскрывает «Московское», и продолжает свой рассказ. Иногда он икает, в промежутках между своим сбивчивым повествованием попивает свой «Трактир», зажевывая его уже посиневшим чебуреком.



Рассказ в чебуречной на Сретенке, про посещение Медвытрезвителя.
(икота, мычание, а также сморкание рассказчика опускается).

Я тогда в охране работал, и, сдав ночную смену в 10 утра, поехал на стрелу с Трешером и еще тремя девицами на Арбат. Было 21 июня 1999 года, и Виктору Цою исполнялось в тот день 37 лет. Была дикая жара, мы взяли водки и расположились в одной арбатской подворотне. Водочка хорошо шла, несмотря на погоду. Вообще у меня водочка хорошо всегда идет. Птфу, птфу, птфу. Что б не сглазить. Где-то часам к трем дня я уже прибывал в немыслимые слюни. Тут мы засобирались на концерт БекХана, приуроченный к дню Рождения Цоя. Билеты уже были куплены заранее. Я вышагивал к метро с диктофоном, слушал КИНО, и пихал его в рожу всем подряд c криками: «Послушайте Витю Цоя». Все останавливались и слушали, заумно мотая головами. Еще бы! В мгновение ока все те, кто отрицал бы, были бы запижжены моими пудовыми кулаками.
У метро Смоленская у палатки Союзпечать я узрел женщину-милиционера, а рядом с ней и мужчину-милиционера. Тут-то все и произошло. Я как всегда заорал: «Послушай Цоя!» и пихнул женщине-милиционеру диктофон прямо в рожу. Тетка принялась отбиваться от меня, грубо отпихивая. Я аж прихуел от такой мусорской наглости. Со второй попытки ментовская подстилка вновь отпихнула мою руку с диктофоном, не захотев послушать Цоя и уважить старика, то бишь меня. Пришлось применить к ней воспитательные меры. Я въебал ей по сиськам так, что мусоровка отлетела к палатке Союзпечать, упав на асфальт. Она закудахтала, вереща на всю улицу.
Потом была классическая сцена вязалова. Меня скрутили, невесть откуда взявшиеся еще два мента, заломив руки за спину. Та наглая девка, которая не захотела слушать КИНО, шла сзади меня и отбивала мне пендали. Сука проклятая. Рядом семенили Трешер и наши две девки, умоляя отпустить меня. Менты говорили: «Вы че охуели что ли, отпустить его? Это же статья». Ксива даже не помогала. Трешер говорил: «Он нечаянно, он все осознал». А я, в это время скрученный орал на весь Арбат: «Мусора волки позорные, повязали суки!» Ну, и все в том же духе. Шли мы быстрым шагом, тетка-узурпаторша не переставала лупить меня по жопе, и, наконец, мы прибыли в отделение. Там меня бросили в одиночку, где я отбил себе всю пятку об решетку, требуя, немедленно выпустить меня из кутузки. Удивляюсь, как меня только не отпиздили за мое наглое и дерзкое поведение.
Моя битва с решеткой и ор продолжался минут сорок.
-Выходи соколок,-сказал мент и повернул ключ в замке моей камеры.
И меня повезли в трезвяк. Концерт я автоматически просерал.
В воронке я сначала ехал один, начиная потихоньку трезветь. Тут ментозавры принялись набирать мне попутчиков, тормозя около каждой станции метро, забирая не совсем пьяных людей. Ну, например, когда в воронке помимо меня уже забросили троих «попутчиков», в газик сажали практически трезвого интеллигентного вида человека, который шумно возмущался по поводу его задержания. (В последствии это оказался Фан Отец, он же Цыпа. Мы с ним и скорешились прямо там в воронке. Шутка).
Это был профессор какого-то университета, он даже классически принялся отмазываться:
-Отпустите меня! За что забирают? Я профессор, преподаю в престижном университете!
-Стоял у метро пиво пил,-это он уже сообщил, повернувшись, нам.
-А! Сука! Значит ты профессор? В институте преподаешь?-это уже загорланил я, -Значит со студентов взятки берешь? (я на тот момент обучался в одном столичном вузе).
-Нет, я честный профессор!-заблеял мужичок, кстати уже преклонного возраста.
Все в воронке, и поддатые пассажиры, ехавшие в трезвяк, и менты, просто легли после нашего диалога.
Профессор смущенно сел на лавку, застыженный, а по радио закрутили Цоевскую «Восьмиклассницу».
В трезвяке встретили хорошо. Усатые милиционеры заботливо принимали пострадавших на алко-фронте, ухаживая за нами словно няни. Я разделся до трусов и принялся терпеливо ждать своей участи, слегка пошатываясь. Честно говоря, я настроился на мытье из шланга и в предвкушении контрастного душа поеживался. Но душа не было, меня сразу же повели в комнату для гостей. Она была похожа на общую палату в пионерлагере. Кто был-тот поймет. Поразили кровати, которые были обтянуты в целофон, видимо, чтобы наиболее пьяные не ссались под себя, а вернее, не мочили простыни. Мне все это начинало дико нравится, а когда мой взгляд упал на бодро вышагивающего синяка в классических семейниках в горох, с большим пузом, то на моем лице расплылась улыбка. И тут и там лежали алкоголики, кто-то мило дремал, кто-то лежал и задумчиво смотрел в потолок, а этот мерил комнату шагами и матерился:
-Нет, ну это надо, блядь! Забрали, гады!
-Мужики,-донесся сиплый голос с конца палаты,-Давайте когда выйдем отсюда, отметим! Отметим! Пивка попьем. Или чекунец возьмем!
Палата сразу загудела, словно растревоженный улей. «Да!-Да!»-неслось со всех сторон. Мне это напомнило фильм про живых мертвецов: «Мозг!Мозг!»
«Сиплый» был персонаж еще тот-типичный забулдыга, смахивающий на сморчка. Почему-то мне показалось, что среди лежавших, должен быть непременно наш Цыпа, ему бы пошло находиться среди этого сброда. Такой интилегентик, хы-хы. Пошарив глазами в надежде найти родное лицо, я слегка расстроился: «Цыпы нет, ну да ладно». Я даже под кровати заглянул: «Мало ли Папа прикимарил на полу, нечаянно закатившись под кровати?»
Я громко поздоровался и занял свою койку. Рассматривая контингент трезвяка, я подумал: «Господи, сколько же необузданной пьяни бродит по матушке России и потребляет, потребляет и еще раз потребляет».
Сидеть на кровати меня вскоре подзаебало и я поднапряг всех играть в города. Надо заметить трезвяк был заполнен процентов на 70. На мое предложение откликнулось человек семь, особо с энтузиазмом и энергией дал свое согласие на игру «сиплый». Эх, жалко тогда еще не было ВF!!! Фан Сморчок вписался бы в коллектив, без базара! И вообще, вот она кузница кадров Вонючкин FRONTа-Вытрезвитель! Тут можно формировать целые отряды алко-новобранцев и отправлять их на панк-концерты вручив по чекунцу. Была у меня, кстати, такая идея, нанять бомжей 20, проплатить им билеты на концерты и запустить их в какую-нибудь Эстакаду, вот шоу-то было бы.
Между тем, игра в города началась и я начал с банального: «Москва». Назвали Астрахань, потом по цепочке еще пару городов, а потом какой-то синяк не смог найтись какой Сити назвать и игра умерла, тем более мне дико захотелось ссать.
Я постучался в дверь и мусорок любезно выпустил меня через 20 минут в сортир, когда глаза мои полезли на лоб, а на ногах и мошонке возникли синяки, от того, что крепясь, я с силой сжимал ноги.
Поторчав в трезвяке еще часок, меня выпустили и я отправился на Беляево, продолжать кутить с Трешером и девками. Потом ночью меня вновь пытались забрать в ментовку из этой адской квартиры, умолчу по каким причинам, но Вова произвел отмаз и моя нога так и застыла в подъеме, занесенная перед распахнутой задней дверцей воронка.
П.с. В тему. Фан Цыпа, будучи в гавно, был тоже доставлен в вытрезвитель. Когда ему сказали милиционеры:
-Раздевайся!
Цыпа осоловело осмотрелся и не понимая где он находится, испуганно ответил:
-Что, ебать будете?
Он, видите ли, подумал, что перед ним грабители и насильники.
Так что… И напоследок, не удержусь и скажу свою коронную фразу:
Всяк гусар пьянь, но не всякая пьянь гусары. Так что, дерзайте, гусары.

Фан Шун Ян.
Май-Октябрь 2003.