ТОВАРИЩ! НЕ ПЕЙ! С ПЬЯНЫХ ГЛАЗ ТЫ МОЖЕШЬ ОБНЯТЬ СВОЕГО КЛАССОВОГО ВРАГА!

За место предисловия: Огромное спасибо филиалу ВВF СПб в лице Кати Ля и Одувана за трехдневную вписку у Кати дома. Также спасибо другому филиалу ВВF СПб Наташе-Ане-Насте за предоставление другой вписки. Еще раз повторюсь: жалко нет клонов.

Да. Состав подобрался еще тот. В Питер ехали выездные ветераны, которые многое поведали на своем веку, вынюхали не одну сотню кубометров носочного выездного пота, сожрали просто огромные телеги бомж-пакетов, ну, а уж сколько выпили, не поверите, так что приводить цифры, воздержусь.
Ехали на этот раз Фан Трешер, Фан Шип, Фан Шахрин (делающий, кстати, юбилейный, 25 выезд), Фан Кликер-просто золото Вонючкин FRONTa. Но ехало не только золотишко, в стройные ряды нашей компании затесался один гавнючок, имя которому Рыбкин. Да-да, тот самый Одинцовский голодранец, поющий в группе Бэрримор, который не гнушается отнять у ребенка мелочь на школьный завтрак, дав ему подзатыльник, в темной подворотне вырвать из рук бабульки сумку с мизерной пенсией, а зимой в метро посрывать с горожан меховые шапки.
«На хуй тебе так много шапок-то?»-спросил я как-то Рыбу, гостя у него дома в Одинцово, пытаясь разломать закаменевшую баранку руками. Это мне ни как не удавалось, а находчивый Рыбкин достал из-под стола молоток и саданул им по баранке со всей дури (А дури у него ого-го!), чуть не попав мне по пальцу.
«Я всегда так делаю!»-успокоил он меня, двигая молоток поближе ко мне, чтобы я в дальнейшем сам лупцевал по каменной сдобе.
Да. Почивать дорого гостя (коим являлся я), каменными баранками может только ОН.
На мой вопрос, на счет шапок Рыбкин лишь только пожал своими плечами и харкнул на пол. «Ольга уберет»-ехидно прокомментировал он свой варварский поступок, сморкаясь в занавеску.
А шапок было действительно много. Все шкафы, тумбочки, углы, даже в стиральной машине я заметил какую-то ободранную кепку.
-Мания у меня, шапки срывать,-поведал мне Дмитрий и как-то тяжеловато вздохнул. Его вздох я понял уже потом, по приезду из Питера, когда Рыба еле пер огромный рюкзак из Северной столицы, под завязку набитый ворованными шапками, кепками, бейсболками, и даже… платками. (С трудом представляю, как Рыбкин срывает платок с какой-нибудь старушки). Пот струился по его лицу, но добычу он не бросал, лишь мужественно справляясь с навалившимися на него трудностями.
-Зато на рынке продам,-бормотал он сам себе под нос, волочась по перрону Ленинградского вокзала словно побитый пес со всем обезумев от тяжести.
Вот с таким адским головорезом нам предстояло посетить северную столицу, дабы отметить День Рождения Виктора Цоя. А стукнуло бы ему 21 июня ни много ни мало 41 год.
Я сразу купил литр водки, т.к. этот выезд был 25 по счету по музыкальным делам. Наш поезд был на 1.44, а это уже вам должно было сказать обо всем.
Во дворах успели слегка посидеть, а в поезде все было банально, но НЕ скучно. Товарищ, скуку прочь гони! Какая на хрен скука, когда собрался такой состав. Гогот не смолкал до самой Твери, где на подступах к этому городку Шип проспорил мне 1.5 литра огненной водицы. А все началось с того, что наш поезд остановился, и Шипи уставился в окно и заголосил: «О! Бологое!»
-Какое на хрен Бологое, это же Тверь,-поправил его я. Слово за слово, стакан по столу, тут и Трешер стал орать, что мол в Бологом стоим. Я не сдавался и гнул свою линию. В итоге, чтобы разрешить спор, пошли к проводу, который вразумил моих товарищей не в их пользу. Так я стал безумным счастливчиком 1.5 литров. Надо сказать, Шип свое слово сдержал, и по приезду в Ленинград исправно покупал пол-литровки.
Утром ломанулись в дешевый паб на Коломенской, где принялись заправляться едьбой и беленькой. Фан Кликер, словно аристократ заказал себе две чашечки кофэ и несколько бутербродов.
Далее произошел небольшой казус с одним мужиком, который сидел с дамой за соседним столиком, попивая пиво.
Мы принялись ходить в сортир этого заведения, по большому. Я был первым, сидел минут пятнадцать. Потом пошел Кликер, который просидел там немногим более. Мужик захотел тоже сходить потрясти своего одноглазого змея над унитазом. Но ему сказали, что нужно встать в очередь. Короче после четвертого фана, идущего в сортир отложить личину, мужик разорался, с криками: «Да что вы сюда, все срать пришли!» нервно вскочил со своей проперженной лавки. Назревал скандал, который мог перерасти в драку, победитель в которой был известен заранее. Шип прямо-таки рвался в бой, крича мужику: «Завали ебало петушок, а то пиздюлей сейчас получишь». Вскоре все улеглось, и оставшиеся фаны спокойно погадили в клозете, а мужик ждал своей очереди.
Далее мы бросили шмотки в квартиру к Рыбиному другу DPSу. Квартира та была примечательна тем, что в ней ничего кроме одинокого стула не было, а в соседней комнате жил негр с ребенком (!!!). Сам DPS жил на другой хате.
В доме поразил лифт, в который с трудом помещался один человек. А уж если двое в него заберутся, то это ваще пиздец, не шелохнуться не вдохнуть (хотя хотел написать: и не пернуть не вдохнуть. Но мы же культурные бля!)
Потом мы затарились в магазине и купили цветов, т.к. наш путь лежал на БК. Трешер как всегда спиздил цветок у торговки, пока та переходила дорогу, завидев нас у лотка.
В маршрутке разливали в полную силу, оккупировав всю ее заднюю часть.
У входа на кладбище была встречена целая банда старых московских вместе с питерскими, они шли куда-то греться. Обнявшись с ними как с братьями, мы возложили цветы на могилу ВРЦ и пошли в глубь кладбища поминать.
Далее все переместились в подъезд близлежащего дома, где к нам присоединился Воробей и филиал ВВF СПб в лице Наташи-Ани и еще какой-то их ней герлицей в очках.
Герлица в очках была удостоена моим зыбким и трепетным вниманием виде оглушительных комплиментов. Я просто коршуном вился вокруг нее, так как был уже укушанный по самые помидоры. Комплименты мои вызывали бурю смеха со стороны моих культурно выпивающих товарищей, которые закусовали селедочкой, колбаской и хлебушком. Комплименты были до банальности просты и нежно ласкали ушные раковины очкастой девчушки, которая искренне верила в любовь и в жаркий пылающий огонь в сердце, но только не с моей стороны. Мне вообще верить нельзя, потому что я сволочь отпетая. А комплименты были, ну, сами знаете, кто меня знает, для того это не новость: «Эй! Очкастая! Давай я тебе на очки брызну!?» Га-га-га. Ну, все в том же духе. Очкастая потихоньку оседает по стеночке, пытаясь убить меня своим презренным взглядом, и даже делает несколько попыток ударить меня своей вспотевшей ладошкой, за наиболее язвительный комплимент, от которого братва ссыт кипятком не на шутку. Но я, словно молодая антилопа, лихо отпрыгиваю от нее и тоже смеюсь, а потом произвожу розлив, сами знаете чего.
Тут я глянул на часы: «Еп! Мне же другой филиал ВF СПб встречать!» Я забился с ним на пл. Ленина в 19.00.
Все уже надубасились по самые яйца и плохо соображали: «что, куда, зачем, почему». Выйдя из подъезда, я терпеливо принялся ждать остальных, осоловело посматривая на отделение милиции. Сразу вспомнилось многое, связанное с прошлыми приездами в Питер.
Друзья так и не выходили из подъезда, и я поплелся к маршрутке, т.к. уже запаздывал, предполагая, что вечером встретимся в Кочегарке. В моей руке, кстати, покачивался литр водки опустошенный практически до конца, к которому я блаженно прикладывался.
Прибыв на Ленина, я сыграл в джентельменство и купил дамам букет сирени и зашел в кафэ, допить остатки водки и сожрать еды, т.к. приехал немногим ранее девок и спускаться в метро раньше них меня ломало. Это мне с лихвой удалось и насыщенный кушаньем в виде вонючей мясной булки, я, отрыгнув, добил пузырь из горла, привлекая к себе внимание посетителей забегаловки, которые с завистью смотрели на доброго молодца, лихо манипулирующего пузырем-то бишь на меня.
Один мужик просто весь затрясся и начал истекать слюнями при виде моей «Ладоги», а жена, завидев его алчный огнедышащий взгляд, больно хлестнула его по щеке за это. Видимо в их ней семье сухой закон и алкогольный разлад. Может быть муж ее пьет как скотина и колотит ее в пьяном нечеловеческом угаре. Вот она и лупцанула его, чтобы не пялил зенки на пузырь, а то вдруг самому захочется.
Такие вот мысли пронеслись в моей голове и, разбив пустой флакон об стены заведения, картинно швырнув его за спину, я был таков. Сзади меня поднялся крик и вопли посетителей. Видимо кому-то осколки попали в борщ, а может быть и в глазные яблоки, не знаю, я не оборачивался.
В это время я вбегал в метро «Пл. Ленина», весело попердывая после съеденной булочки. Внизу в недрах метрополитена меня ждали мои девочки, которых нужно было принять в Женский Вонючкин Фронт Санкт-Петербурга. Молодой кобылицей я проскакал ступеньки экскалатора, по пути схватив кого-то за жопу. Судя по рассерженному мужскому крику: «Ты пидарас шо ли?», я понял, что в азарте за жопу схватил не молоденькую телочку, как и хотел, а какого-то хохла.
Вот и центр зала, вот и девочки послушно, словно школьницы сидят на каменной лавке, ждут меня и с нетерпением посматривают по сторонам, вздыхая. Одуваниха даже грызла ногти на руках, а у Катирины дергался глаз.
-Ну, ну, ну, девочки!-весело загорланил я, подлетая к ним-не надо слез и истерек!-вручая им цветы.
Поцелуи длились целую вечность, аж пассажиры идущие по платформе останавливались и с упоением смотрели на нашу троицу, а один дедок, схватился за сердце.
Одуван проявила небывалую прыть, прижалась ко мне как змея, и схватила меня за член, правда через джинсы. Но все равно мой Красный Богатырь почуял тепло ее ладони и потянулся к ней, раздирая джинсовую ткань.
-Ого-го какой большой!-прямотаки взвыла Одуван, и закатив глаза к потолку, запунцевела от экстаза и гордости, что ей попался такой Богатырь. Катя Ля надулась, что не ей выпала такая честь ласкать москвича, и отвесила своей подруге звонкую пощечину, адски ревнуя. Завязалась женская драка, но тут пришел наш поезд и, я, разняв девочек, слегка подтолкнул их вовнутрь вагона за ленинградские зады.
В кочегарке был концерт памяти Цоя, вернее на улице во дворе, на открытой площадке. У входа в переулок стояла охрана и требовала какие-то билеты. Я стоял со свежим пузырем и требовал Толяна (начальник Камчатки-так именуют кочегарку-где бросали уголь в топку рок-н-рола такие выдающиеся личности как Цой, Башлачев и другие-прим. автора для непосвященных), который незамедлительно явился по моей просьбе. Встреча была трепетной и теплой, т.к. мы не виделись с прошлого года.
Слушали мы группки, которые лабали на открытой площадке и попивали водочку прямо из горлышка. И так она зараза шибко хороша шла, что я разомлел и нечаянно схватил Катя Ля за титьку с набухшим соском. К моей великой радости она (Катерина, а не ее сиська) не стала лупцевать меня по щекам с криками негодования, а мило улыбнулась, да так, что мой Егор в штанах совсем обезумел и попер наверх, к солнцу, рвя джинсу. Предательски затрещали мои портки, и мне пришлось долбануть ладонью по своей цветущей крохе, чтобы она успокоилась и легла на место в гульфик.
Вскоре была придумана новая Вээфовская игра, которая заключалась в том, что я трогал девочек за груди и мгновенно выдавал им монетки, коих у меня скопилось достаточно. Так продолжалось минут десять, пока вся мелочь не подошла к концу, но я быстро нашелся и обменял у Одувана ее честно заработанную мелочь на бумажный чирик, и троганье продолжилось с утроенной силой.
Потом мы сгоняли в магазин и Одуван с Катей Ля торжественно купили литр водки, для принятия в ВВF СПб. Под сводами питерского летнего неба, во дворе легендарной Камчатки, 21 июня, в день Рождения Виктора Цоя, Катя Ля и Одуван были приняты в Вонючкин FRONT, в женское его отделение. Моя пламенная речь длилась не долго, но вселила в дам такую уверенность и веру в ВF, что они мгновенно разодрали на себе кофты и оголили свои налитые спелым соком девичью груди, по которым весело побежали капельки моросящего дождя с клятвой на устах: «Не придадим ВF, НИКОГДА!!!» Я с упоением принялся слизывать капельки с их грудок, задев родинку Одувана на правой сиське, слегка прикусив ее. Надя взвизгнула, тем самым подхлестнув меня еще больше, добавив в нашу оргию страсти и жара.
Вскоре появились остальные Вээфовцы с другим филиалом ВF СПб, и мы принялись хлестать водочку, ни на секунду не прекращая смеяться. Наташа начала расспрашивать меня про зонт, который я взял у нее, но я лишь пожимал плечами, с аппетитом хрустя закусочкой. (Про зонт я вспомнил уже в Москве. Оказывается при встрече с Одуванихой и Катей Ля в метро, я, за ненадобностью, зашвырнул его на крышу подошедшего состава. Так как в метро дождь не ходит. Вот.)
Потом мы проникли во внутрь кочегарки, где все изменилось до неузнаваемости. Там все снесли к хуям и устроили что-то типа кафэ. Стало уныло до невозможности. Сколько здесь было выпито в легендарной «Диванной», сколько ночевок, посиделок, разговоров, воспоминаний.
Потрещав с Толиком о предстоящем тут музее, мы поехали к Кате Ля на проспект Ветеранов, поймав две машины.
Я ехал с Ля и фаном Лучком, а это было чревато тем, что Лучок непременно зажмет деньги на такси при выходе. Так оно и вышло, но что поделаешь.
Ба! Совсем забыл! Чтобы внести в ясность, сразу приведу тут изменения в наших погонялах, кои многие заполучили в Ленинграде. Итак, представляю:
Кликер, он же Кащей удостоен нового погоняла-фан Лук, он же фан Лучок.
Рыба-фан Хоттаб (но это еще в Москве на Алисе) и фан Звездочка.
Мусорок, он же Дед-фан Пульсирущая Венка (удостоен самой лучшей номинации, получив серебряную калошу, гы-гы).
Шахрин (то есть я)-фан Нога (это Рыба гад прозвал меня так, говорит, что у меня нога как у Хоббита, сука).
Шип вроде так и остался фаном Шипом.

У Кати Ля началась настоящая содомия, с оголением яиц и адским совокуплением между ВF Москва и ВВF СПб. В первый раунд от ВF мы выставили практически старика движения в лице Шипа. От СПб, обезумело сорвав с себя лифчик, выдвинула свою кандидатуру Катя Ля.
Водочка потекла таким потоком, что горная река Терек, которая славится своим сильнейшим бурным течением, выглядела просто крохотным, елетекущим санным ручейком из пиписьки кучерявого карлика.
Фаны жрали в три горла, демонически гогоча и всячески подъебывая друг друга. У девок аж скулы сводило от смеха и тряслись сиськи.
Из соседней комнаты раздавались хлюпающие шлепки, видимо наш боец Шипи, перевернул Катьку на пузо, и с упоением порол ее между булок. Но мы внимания на этом заострять не стали.
На следующий день, добив все имеющиеся пузыри, мы засобирались на НАИВ. Тут мы не стали ловить две машины, а ограничились одной, набившись в нее под завязку. По пути шевелили белку прямо из горла. Я накрасил се ногти в любимый черный цвет, намутил соплю и вел себя как педик. Шютка. Про педика, шютка. Все остальное правда.
У «Старого Дома» (так назывался ебучий клуб, где играл НАИВ) чет уже никого не было, т.к. концерт уже начался. Вписок не было, ну и хуй бы с ними. Че мы НАИВ что ли не видели?
Было решено зависнуть в пабе и устроить неимоверный бухач, что мы, кстати, и сделали. Только Рыба отправился на концерт, т.к. этот старый жидок вписочку себе подрулил, а братве поводил хуем, сами знаете по чему.
Далее очень подробно все описал в своем отчете СПб ВВF. Про то, как лили сок на мою головку, я не помню.
Факт поцелуя с девчушкой Мочо полностью отрицаю, ибо мне по статусу не положено такими пакостями заниматься.
Приехав снова к Ля в полном составе, начали ужинать. Ужинали огненной водицей. По пути к дому, я не пропустил ни одной лужи и прыгал в них словно смертник-камикадзэ, поднимая кучу вонючих брызг и веселясь словно ребенок.
При очередном походе за водкой в ночной магазин с Одувашкой, я применил ноу-хау в ходьбе. Т.к. шел в этот нужный и далекий путь в шлепанцах, и они суки периодически соскакивали с моих ног, то я снимал с себя эти непослушные тапки и швырял их далеко вперед перед собой. Чапая босиком и достигнув место приземление летательных тапок, я пускал их в полет вновь. От такой забавы, пятки мои стали моментально черными, но это меня ни как не сковывало и ни чуть не смущало.
Купив все необходимое, дорога домой была такой же.
Вскоре, часа в два ночи, приехал Рыба с вокзала (он провожал в Москву Пчелу), и напорол много косяков в штаб-квартире Питерского ВВF. 1) он прикатил на такси и не расплатился, выклянчивая у нас стольник, чтобы отдать его ожидавшему у подъезда водителю таксо. 2) после заполучения купюры, которую выдала ему Одуван, Рыбкин отпорол следующий косяк-он позвонил своей Оленьке в Москву без разрешения и протрепался с ней еще на сто советских рубчиков. Каков, супчик, а!
Алкогольная содомия вновь забушевала словно цунами, заставляя вновь содрогаться стены кухонки, где и происходил пир, от смеха и нечеловеческих оргий.
Если в первую ночь я спал с Одуванихой, то вторая ночь приподнесла мне сюрприз, виде лежащего со мной Фана Лучка.
Катерине нужно было утром на работу, но добудиться до наших трупов у нее не было никаких шансов. Поэтому она нас заперла на ключ, а сама отправилась на арбайтет.
Часов в 11 утра, мы поняли, какую роковую ошибку совершили. Остаться в запертой квартире без бухла, до самого вечера, это было полное моральное разложение. Фан Рыбкин носился в трусах по комнатам и, брызгая своей звездной слюной, исходил на вопли.
Вскоре питерский Фан Одуван дозвонилась до Кати и та нам поведала, где хранятся запасные ключи. Банда тут же срывается с хаты и ломится в ближайший магазин, купить пива и креветок. В квартире остается Трешер, над которым глумились всю дорогу за освежающими напитками. Я продвинул телегу, что сейчас Вова ложиться на диван и в истоме стаскивает с себя свои легендарные трусы, массируя свой струч. Я моментально развил эту тему, разъясняя всем, как его пульсирующая венка, бьется под его рукой и рвется наружу. Вот он закрывает глаза и начинает. Рядом валяется Катин лифчик и носки, которые тоже приобщаются к сладострастному соитию.
Кстати, до этого, Катин лифчик я нашел в ванной в грязном белье, тут же его обнюхал, охая и ахая, и дал понюхать Трешеру. Ему тоже дико понравилось, а потом я его надел себе на голову и так пил.
Да, Фан Пульсирующя Венка был просто героем в тот час.
Рассовав ящик пива по холодильнику, поставили варить членостоногих зверьков в самую большую кастрюлю, которую нашли в доме. Это оказался огромный таз, где Катя Ля стирает свои трусы с дырками на коленях. У меня даже перед глазами предстала картина, как она, наклонившись, обмылком хозяйственного мыла застирывает коричневую полосу на своих белых панталонах. (не обижаться!!!)
Продолжая немыслимо квакать, поступили предложения сдать билеты и продолжить дружеские посиделки с ВВФ СПб. Но малодушный дрищ Фан Хоттаб, он же Фан Звездочка, поднял такой скулеж, что ему нужно в Москву, что задребежала люстра на кухне, где мы чинно и восседали.
Фан Лучок, кстати, проспал все креветки и все пиво, хе-хе.
Вскоре нам пришлось собираться и, опять-таки, на одной машине, словно сельдь иваси, мы выдвинулись к вокзалу.
Когда мы доехали до Московского, до поезда оставалось минут сорок. Было решено засесть в вокзальном кафэ. Такой рыгаловкой (на самом деле заведение в которое мы попали было во все и не рыгаловкой) оказался легендарный «Грот». Легендарным он был потому, что в нем неоднократно откушивал беленькой и прочих мирских закусок сам Антон Заячья Губа-лютая шпана Речного Вокзала. Узнав сию новость, Фаны заохали от такой почести, дружно закивали головами и расселись за столом, со словами, адресованные данному заведению: «Это катить, место почетное, Антонио-авторитет».
Т.к. у нас с Трешером не оставалось ни копеечки, то пришел черед других выкладывать хрустящие купюры. Шип купил всем по солянке, 0.5 водки и пива. Пить практически никто не мог, только у меня и Трешера открылось по 756 дыханию, и мы заливали огненную как оголтелые. Я умудрился один раз впитать две (или три?) рюмки подряд.
Когда до поезда оставалось минут 15, Фан Рыбкин вновь поднял вой, а мы с Трешером добивая белку (выхлыстали ее минут за 20) начали подстрекать всех «просрать поезд».
Рыба, видя, что старших товарищей по выезду ничем не остановить, принялся плакать, пытаясь надавить нам на жалость. Плач подкрепился распоротой заначкой, на которую Дмитрий купил в поезд 0.5 армянского коньяка.
Перелив солянку в пластмассовый стаканчик и, допив всю водку, все засобирались на поезд.
Расставание было убийственным, я долго махал Одувашке с Катькой платком, жалея, что мы живем в разных городах.
Вскоре, поезд тронулся в путь, и коньячок приятно забулькал по стаканам. У нас были боковые места, но это нам не помешало сгрудиться за одним боковым столом, оккупировав и чужие соседние полки.
Ехавшая напротив тетка тут же подняла немыслимый вой, но была мгновенно отшыта. Впоследствии, уже в нечеловеческом пьяном угаре, я швырнул в нее своим вонючим носком, когда тетка улеглась спать. Еще эта курва отгородилась от нас одеялом, вывесив его между верхними местами. Раза два она жаловалась на нас нашей проводнице, очаровательной молодой девушке, что мы шумим, но все попытки были тщетны. Ибо, 1) мы сразу втерлись к проводнице в доверие еще при посадке, шуча и, веселя ее 2) покупали у нее коньяк и набивались в гости. Она мило посмеивалась. Короче, она была полностью на нашей стороне, а та настырная тетка осталась с голым хуем старой обезьяны.
Вскоре коньяк в нашем вагоне кончился, Шип выделяет еще 500 рублей, Лучок распарывает тоже, вроде, столько же и коньяк покупается в соседних вагонах.
Все ужрались в полную жопу и уснули только за пару часов до приезда в Москву. Гы-гы.
Такой адской алкогольной содомии на обратной дороге за всю мою выездную практику я припомнить не смог, посему выезд был приравнен к рангу «Почетный» и вписан в историю золотыми страницами.

Спасибо за внимание, Фан Шахрин. Июль 2003.