Да. Это был славный денек. Лето близилось к своему логическому завершению, а в Р-Клубе, что на Тульской, выступали НАИВы. Подъехав за пару часов до концерта я повстречал всех наших девчонок, которые пили пиво на детской площадке, что неподалеку от самого клуба. Вместе с ними был Рустамбек и Трешер. Прикупив себе и малоимущему на тот день тов. Рустаму несколько банок коктелей, мы продолжили возлияния. Вскоре пришел черед концерта. Т.к. я ехал с работы и у меня в кармане джинс находилось оЧень много казенных денюшек, то я пораскинув мозгами, решил их дать кому-нибудь из наших на сохранение. Самой ответственной на тот момент и первая, подвернувшаяся под руку, оказалась Ирка. Ей я и вручил здоровенную пачку купюр, выдавив из себя: -Схорони Ирин! А то все просру! Ирина спросила, «сколько тут?» Но я лишь в ответ замотал головой, означающее «не знаю» и промычал что-то нечленораздельное. Ирка, между тем, убрала деньги себе в сумку. Между тем, душа моя облегчилась, я теперь мог спокойно прыгать около сцены и нырять в толпу. Я взял лишь себе несколько купюр, достоинством по сто рублей, чтобы продолжить алкогольные возлияния уже непосредственно в самом клубе. Жара стояла немыслимая. Я снял с себя майку, оголив мощные биципсы и принялся отплясывать. Музыкантам НАИВа тоже было жарко и они вместе со всеми охуевали. Вода капала даже с потолка. Стояла немыслимая духота, и все были потными как собаки. Казалось, каждый уголок Р-Клуба был пропитан жарой и влагой. Звук был поганым и концерт из-за такой атмосферы воспринимался в том же русле. Т.е. во всем виновата ебаная жара, правившая бал на тот час в Р-Клубе. НАИВ даже не отыграл до конца. Фаны все были мокрыми и выглядели словно загнанные лошади. Особенно это было заметно, когда кто-нибудь из них выходил отдышаться к бильярдной. У меня же, чуть вообще чуть не остановилось сердце, после нехилого слэма. Прервав выступление, вернее закончив его раньше времени, НАИВ распрощался со своими почитателями, а я зазвал к себе на вписку целую кучу народу. ЧаЧа с Гариком и еще с каким-то народом, отправились тусить в Свалку (туда же отправились и наши Валька с Людкой), а мы ко мне домой в составе человек десяти. Не успели мы зойти в мою гостеприимную квартиру, как Кристи с Элей разлеглись на родительской кровати! и принялись курить! От увиденного я чуть дара речи не лишился и принялся орать на них: -Суки! Охуели что ли?! Они похохатывая отправились на кухню. Да. Совсем забыл. По пути ко мне домой, уже на выходе из метро подруга К. и Э., кажется по имени Чебуратор, принялась крушить в пьяном угаре стоящие у палаток урны. Все это сопровождалось диким смехом ее и смехом К. и Э., которые тоже принимали участие в крушении. Уже на самой остановке Ч. ударом ноги сшибла висящую опоре урну, и тем самым привлекла двух ментов, патрулировавшие окрестности метро. Мы с Коляном как раз выходили из магазина с покупками и имели честь лицезреть сию картину. Ч. забрали в отделение и дальнейшая судьба столь агрессивной дамы мне не известна. Самое интересное в этой ситуации то, что лучшие подруги Ч. Кристина с Элей, даже не пытались отмазать подругу, а лишь оправдывались перед ментами: «Мы ничего не били, мусор не раскидывали». Ирка поразилась такой дружбе, да и все остальные тоже. У меня дома начался стандартный набор веселия, подкрепленный и обновленный тем, что на пьяной девушке Э. разорвали всю юбку! И львиную часть ее фрагментов выбросили в окно. Какие мы добренькие с Ваней. Потом раздербанили трусы на Кристи, а потом вернулись с Элле. Она лежала с Трешером в очко пьяная. Мы тоже все были синие. Трешер пытался защитить невинность Э., но когда мы стащили с них одеяло, то нашему взору предстал стоячий хер мусорка и голая задница Э. Мы принялись с Ваней хлыстать по заднице руками, не переставая ржать и под дикий смех Трешера. Задок Лионоры был весь в прыщах и, мы сразу же принялись стыдить ее, но ей было по фигу, из-за алкогольного опьянения. Дальше больше. Мы с Ваней раздухарились и вставили Э. между ног морковку, которую я мигом притащил из холодильника, смеясь, ворвавшись на кухню. Морковка была грязноватая и молоденькая и легко вошла в поддатливую промежность пьяной девки. Посмеявшись от души, я украсил картину колпачком от ручки, который был так же легко и непринужденно, вставлен в анус счастливой обладательнице морковки. Морковная леди лишь только слабо шевельнулась и что-то промычала. Снова забившись от смеха в конвульсиях, мы отправились пить, оповещая всех о происшедшем, и не верующим, указывая путь, словно экскурсионные гиды. На утро К. с Э. проснулись без трусов и спохватившись принялись посмеиваться над сиим фактом, ища свои тряпки. Тщетно пыталась Лионора подштопать свою разодранную в клочья юбку, а К. похоронила надежду разыскать трусы. Я им выдал военные штаны и спортивные шорты (которые, кстати, мне они до сих пор не вернули). При чем, самое интересное, что бой между ними разгорелся именно из-за военных штанов, каждая хотела щеголять именно в них. Потом я поехал куда-то толи в гости, толи на какой-то концерт, не помню уже, а все остальные по домам. Вот так все и было.
П.с. разговор двух дам переданный мне одним соратником из В.F., после описанных выше событий: -Да ты что, к Шахрину на вписку собираешься? Да ты знаешь, что там с тобой сделают? Да они на девках трусы в клочья рвут!
Шахрин. 30 сентября 2002. (Спустя год и полтора месяца, с уже заживающим зубом).
