НАИВ, Бэрримор, Дистемпер, Штанькоф в Свалке. 28 августа 2002.
Не успел я сойти с поездка Феодосия-Москва на московскую землю, как меня осенила мысль (вернее, осенила она меня еще на юге) что я в аккурат успеваю посетить концерт НАИВа и Бэрриков в Свалке. Мой поезд прибыл в 16 часов на курский вокзал, доставив тем самым меня на Родную землю. Мысленно попрощавшись с хохлами и хохлушками, которые любезно обслуживали меня и всю могучую банду В.F., на протяжении десяти дней, я птицей помчался домой: мыться, бриться и так далее. Вручив родным подарки, созвонившись с ФК и Уткиным, я ринулся в Свалку. Встреча с друзьями была теплой и трепетной. Я принялся рассказывать Уткину о своих похождениях, а на интимных подробностях отводил его в сторонку, самозабвенно шепча ему на ухо свой рассказ, смакуя подробности. Потом я увидел Рыбу. Я уже соскучился по всем нашим и готов был задушить его в объятиях. Димон сообщил мне, что если не приедет Федя, то я этим Федей и буду. Я немного был удивлен, что Федора так оперативно вписали. Оказалось, это постарался Рустамыч, еще заранее. Сошлись они на почве Green Day. Видимо мое долгое отсутствие на обитованной земле сказалось, т.к. я перепутал Грузина с Чупом. Ко мне подошел Грузин и что-то мне сказал про мою мессагу, которую я слал Смехам с югов, что-то там про гниющие сиськи и так далее в том же духе. Чупа лично я не знаю, но меня проглючило, что передо мной стоит именно он. Умом можно тронуться, кошмар какой-то. Честное слово. На входе в клуб была неимоверная давка, поэтому мы с истринским Максом пошли к Новым Черемушкам купить водки. Что с успехом и проделали. Но испить огненной из той аппетитной литровой бутылочки мне было не суждено, ибо Уткин потащил меня к черному входу, куда мы и вписались вместе с частью музыкантов Дистемпера. На сцене уже играли Бэррики, как потом выяснилось через пять минут предпоследнюю песню. Фак. Ну а потом я принялся уничтожать водку с такой скоростью, которой позавидовал бы сам Шумахер. Мгновенно просрав свои сто рублей, впитав при этом четыре рюмки добротного алкогольного напитка, я подошел к Машке и взял у нее в займы 200 рублей, себе на 8 (восемь, четыре я уже выпил) рюмок водки. В вип-зале было полно знакомого народа. Я во всю шевелил одну за одной, бегая то в зал, смотреть Дистемпер, то обратно в вип-зал, купить водки, т.к. в остальных барах народу было не протолкнуться. На четвертой по счете рюмке, купленной именно в вип-зале, а по совокупности восьмой, бармен с грустью и страхом в глазах поведал мне, что пустые рюмки кончились. Я не стал его лупить, а быстро сообразив, взял какую-то грязную рюмаху с соседнего стола, и сказал ему, что это теперь будет мой фамильный бокал. Он согласился и налил мне в нее водочки. С наслаждением впитав, я побежал смотреть НАИВ. После двухнедельного отсутствия на концертах, а на НАИВе я был последний раз в Эстакаде, меня проперло до такой степени, что я ринулся в слэмиться в толпу. Прозвучали финальные аккорды, народ стал расходиться, пошли к метро и мы. На Профе была встречена пьяная в хлам Лиля, которая сидела на парапете и искала свои ключи. Лиля была в такие слюни, что даже не вспомнила на тот час, что ключи она отдала своей подруге. Погоревав вместе с ней, мы увидели с Уткиным не менее пьянющего Ватова, идущего в метро. Виделись мы еще до этого и в клубе. Димон хватал меня за сиськи и вопил: «О! Сиськи!» Все что мог на этот раз произнести Димон, это: «А! Сисичный тупик!» Мы с Уткиным взяли его под руки, и повели ловить машину. Как выяснилось, Ватыч направлялся к своему другу на Речной вокзал. Приехав на конспиративную квартиру и, закупив пива, мы принялись на кухне распивать его, размышляя о музыке, непосредственно о группе ТАРАКАНЫ! и НАИВ. Затронули и Сисичный тупик. Жаль, что у Димона не оказалось с собой Празника. На следующее утро Димке было хуево. Хуево это даже мягко сказано. Друг Ватыча оказался художником и у него был аппарат, которым можно было снимать мультики. Мы сняли мультик! Уткинскую залупу, которая извергает семя. Работа кипела битый час, но все остались довольны.
